~флафф~
Это очень давний фанфик, один из первых. Не знаю почему, но я удалила его из фикбука.
Удалять полностью не хочется, поэтому оставлю его здесь
Часть 1
«Я никчёмен»...
В памяти всплывает никчёмное признание никчёмного дня никчемного месяца и года.
Лёгкая улыбка. Снисходительный голос. Жалеющий взгляд.
«Извини, но я не могу принять твоё признание. У меня есть парень, так что… прости».
И бег в противоположную сторону.
Подтекст: извини, но ты никчёмен, поэтому я не буду с тобой встречаться.
Цель: Убежать.
Причина: моя никчёмность.
Цель достигнута, причина не указана, подтекст понят.
У нёё не было парня, об этом говорила вся школа. И я это знал.
Наглая и глупая ложь. Можно было и правду сказать. Даже если и было бы больно. Так ведь больнее.
«Я никчёмен. И жизнь моя никчёмна».
Сколько раз я повторил это слово? Казалось бы, должно надоесть. Но ведь не надоедает.
Само слово произносится за полтора секунды. Вспоминаю о нём я каждые пять минут, когда мне приспичит споткнуться об пол. Невозможно? В моём случае возможно.
За час я могу заявить всему миру о никчёмности двенадцать умноженное на энное число раз. А за сутки… ммм… не хочу думать. Вроде плюс минус двести раз. Или триста. В общем, не важно.
Моя жизнь никчёмна, она кричит о бесполезности существования на Земле человека по имени Савада Тсунаёши. Савада Тсунаёши — это я. Приятно познакомиться.
Живу я в самой обычной квартире в самом обычном и ничем не привлекательном городе Намимори.
Жизнь никчёмного человека вряд ли кого-нибудь заинтересует, но даже таким людям хочется рассказать о себе. Я ведь имею на это право? Так ведь?
***
Ненавижу толпы людей. Они всегда кучкуются в определенных местах и болтают ни о чём, портя вокруг себя воздух.
Думаю, моя ненависть к ним связана с моим ничтожеством. Ведь для простого человека толпы ассоциируются со словами «новые знакомства», «дружба», «веселье», «любовь». А для меня: злость, ненависть, обида, стыд.
И страх.
Люди страшны. Упадешь — засмеют. Споткнёшься — еще раз поставят подножку. Ляпнешь что-то не то — побьют. Не понравишься — игнорируют. Сделаешь что-то не то — проклянут. А так и до убийства не далеко.
Я боюсь людей. Уверен, всякий будет бояться, если каждый день его приветствуют кулаками, называют по имени, добавляя в начале «Никчёмный» и провожают насмешками. Иногда в подарок снова бьют.
Сегодня так и было. Узнав о моём неудачном признании девушке, которую я любил целых два года, ребята решили меня «поздравить». От «подарка» я не смог отказаться. Сил не хватило. И воли.
Я принял его с раскрытыми объятиями. И постарался улыбнуться — ведь, как-никак, «подарки» принимают с улыбкой на губах.
Чёрт. А ведь больно, гады.
***
Недавно я узнал о заброшенном здании позади школы. Когда ты никчёмен, быстро учишься становиться незаметным, прятаться и подслушивать.
Я подслушал разговор девушек, сидя в тёмном углу и кушая булочку за триста йен, и решил, что неплохо будет сходить туда.
После уроков меня побили. Я привык, но кровотечение нужно остановить. Мама забеспокоится, если увидит. Хотя я уже научился прятать раны так, что она их никогда в жизни не увидит. Я люблю маму, не хочу её тревожить.
Я направился в аптеку, купил перекись водорода и пластыри. Много пластырей.
Постоял на месте, подумал.
Можно вернуться домой, но там мне нечего делать и что-то желания особого тоже нет. Можно пойти прогуляться, но не в таком виде. Засмеют.
А еще… можно пойти в заброшенное здание и отдохнуть там.
Так и решили вопросы.
***
Заброшенное здание. Краска выцвела, окна сломались и полы состарились. Не то чтобы я боялся призраков, ёкай и всякой нечисти, но здание внушало страх. Если я поднимусь на второй и третьи этажи, нет стопроцентной гарантии, что пол не обвалится и я не попрощаюсь с жизнью в ту же секунду раз и навсегда.
На мгновенье в мозгу появилась мысль развернуться и пойти домой, но я помотал головой. Раны ждать не будут, да и я устал ходить. На долго моих сил не хватит. А до дома шагать как минимум полчаса.
Поправив рюкзак, я вошёл внутрь здания.
Темно. Сыро.
Спокойно.
Прошагал несколько метров и увидел старую лестницу. Поднялся на второй этаж. На третий. Дошёл до крыши.
Крыша — самое лучшее место в любом здании каким бы оно не было: старым ли или новым. Если хочешь отдохнуть — лезь наверх, на самую верхушку. Там всегда спокойно и красиво. Когда мне было плохо, я всегда искал уединения и находил его на крыше школы. Восстанавливал силы. Однако спустя неделю туда зачастили другие ученики, с целью пообедать или прогулять уроки. Мне пришлось уйти и не возвращаться.
Здесь же, в заброшенном здании, вряд ли кто-то станет мешать мне. Ведь заброшенное здание на то и заброшенное, что его бросили, кинули. Людей тут по правилу быть не должно. Блеск. Самое то для никчёмного меня.
***
Вопреки моим желаниям на крыше кто-то был. И этот кто-то спал.
То был очень красивый парень. Брюнет.
Не скажу, что я разбираюсь в мужской красоте, но судя моему идеалу мужчины, я бы не отказался поменяться с ним телами. У него оно мускулистое, сильное. У меня же хилое и слабое. Я бы обрадовался.
Красота лежащего парня была не мужской и даже не мальчишеской красотой. Она была особенной. Наверное, видя этого человека, появляются такие же ощущения, как при виде картины, или статуи. Возможно, манекена. Так и есть. Манекен.
Рядом с ним моя никчёмность становится только ярче. Сила сравнения велика. Если поставить рядом красивого парня и очень красивого парня, то красивый покажется некрасивым.
В моём случае контраст намного сильнее.
Я не хочу, чтобы меня окружали красивые люди, но и не хочу, чтобы окружали некрасивые. Из того и другого случаев появятся проблемы. А у меня их итак предостаточно. Лишние мне не нужны.
Когда я открыл дверь, она скрипнула. Не успел я вдоволь налюбоваться спящим парнем, как он перестал быть спящим.
— Здравствуйте.
Единственное, что пришло в голову — поздороваться.
Виновато воспитание. Когда не знаешь, что делать, просто прояви вежливость и поздоровайся. Так меня учили.
— ….
Моё приветствие проигнорировали.
Парень нахмурился, осмотрел меня с ног до головы. Я съежился.
Затем он зевнул и снова закрыл глаза. Решил поспать.
Я же просто стоял и смотрел за ним. Обидно, конечно, что меня игнорируют. Но спасибо, что не выгнали.
Через пятнадцать минут дыхание брюнета выровнялось и я наконец расслабился. Сел недалеко от него и начал обрабатывать раны. До того как парень уснул, я просто не мог позволить себе сесть и поэтому неподвижно стоял у дверей.
Раны щиплет. Больно. Терпимо.
Я сижу, обрабатываю раны.
Он лежит справа от меня. Спит.
Странные ощущения.
Повосхищаться видом с крыши мне не удалось. Я восхищался парнем, спокойно спящим недалеко от меня и игнорирующим моё существование.
Обидно.
Спасибо.
Закончив с заклеиванием пластырей, я тоже лёг спать.
Ветер. Слабое свечение солнца. Облака. Спокойно.
Когда я проснулся спящего брюнета не было. Он ушёл.
Мне ничего не осталось как тоже взять курс на выход из здания. Домой.
Часть 2
На следующий день я снова направился в заброшенное здание. Не могу сказать почему мне захотелось вернуться туда, или с какой целью я вообще туда иду. Что буду делать, если всё же окажусь там. И как мне быть, если встречу того странного брюнета. Я не знаю.
Мне просто захотелось. Меня тянет туда, как магнитом. И ничего с этим желанием не могу поделать. Не хочу.
После школы меня побили. Вооружившись маленькой аптечкой я пошел в заброшенное здание.
Раньше мне было больно, когда меня били. Часто я плакал. В заднем дворе. Дома. Перед сном, лежа в кровати.
Хотел стать сильнее и отомстить за свои раны. Хотел научиться драться.
Но что даст мне сила? Я просто стану одним из них. Стану частью «толпы», которой боюсь до чертиков сам. Не хочу. Лучше потерплю.
***
При второй встрече здание не казалось страшным. В какой-то степени оно стало милее и даже спокойнее. Где-то в душе я чувствовал, что здесь я могу успокоиться, могу укрыться от людей.
«Убежище». Так и буду теперь его называть.
Я открыл дверь и вошёл.
Скрипнула дверь. Скрипнул пол. Поднялась пыль. Я уверенно поднялся на лестницу и дошёл до самой крыши здания школы.
Он был там. Лежал так же, как и вчера. Немного непонятный парень. Даже места не поменял.
— Здравствуйте.
Я знал, что он заметил, как я вошёл. Знал, что не замечает специально.
Мне же лучше.
Брюнет сладко зевнул и совсем не обратил на меня внимания.
Я стал ждать. Мне нравилось эта ситуация. Он делает вид будто не замечает меня. Я жду пока он заснёт, тогда и успокоюсь.
Каждый сам за себя. Достаточно одного моего «здравствуйте».
Я стоял и смотрел на брюнета.
Почему? Никто не запрещает, вот и смотрю.
Красивый. И совсем не страшный.
Я боюсь людей. Но этот парень не похож на них. Вот хотя бы своим поведением.
Не знаю, как повели бы себя люди из «толпы», но уж точно не так, как повел себя при первой встрече брюнет, лежащий передо мной. Он странный.
Дыхание брюнета выровнялось, грудь медленно поднялась и опустилась при определенном промежутке времени. Я выдохнул и уселся на землю. Стал обрабатывать раны. А после любоваться небом.
Не заметил, как уснул. Снилось что-то спокойное и приятное. Я плавал в океане, а вода, что странно, была довольно тёплой… Редко мне снятся хорошие сны. Наверное, это место виновато.
Проснулся я от сильного удара в бок. Такого сильного, что моё тело отлетело на несколько метров и стукнулось об стену.
— Иттееее…
Раны еще болели, а удар был сильным. Я вцепился руками в бок и поднял голову на возвышавшийся надо мной силуэт.
— Травоядное.
Голос был полон презрения и злости. Непонятно отчего брюнет злился на меня.
От страха я медленно полз назад, в сторону двери. На выход.
Мне хотелось иронически посмеяться. Первым словом, которое он сказал, стало «травоядное». Почему именно «травоядное»?
Где «Как тебя зовут?» и «Как дела?». Имеются ввиду обыкновенные клише, которые были бы в нашей ситуации к месту. Или «Никчёмный». Да, со мной часто так и знакомились. Смеялись, и говорили что-то вроде «Эй, никчёмный, скажи своё имя!» И я называл. А что мне оставалось делать? Всё равно бы узнали. А если и нет, то на следующий день мне пришлось бы ходить с еще большим количеством синяков.
«Травоядное». Хе.
Оригинально. Это должно приниматься как оскорбление, так ведь? Но раз я был ничтожеством, мне показалось, что меня повысили. Смешно, но правда.
Брюнет побил меня, вытащив из рукавов тонфа. Потом ушёл, сказав, чтобы я больше и шагом не вступал на его территорию.
Удары у него сильные. Но…
Раньше мне было больно. Сейчас же - нет.
***
Мне было на всё плевать. На одноклассников, издевающихся надо мной, на девушек, вечно хихикающих за их спинами, на Киоко, иногда жалеющим взглядом смотрящей на меня, на учителей, не упускавших момент унизить меня и на хулиганов, встретившихся во время обеда и кинувших моё бенто на пол.
Я выдержал еще один день.
Мне было на всех плевать. Ведь после уроков я отправлюсь «туда«…
Просидев нужное время в школе, я сразу же направился в заброшенное здание.
Мне было на всё равно на боль, что оставил тот парень с тонфа. Издевки я вытерплю. И боль тоже. Привыкаешь ко всему, но, конечно, для этого нужно время. Я свой срок просидел и заслужил на свой характер немного пофигизма.
Парень с тонфа был на меня зол, но я не знаю из-за чего. Он сказал, чтобы я не возвращался на крышу, но мне кажется, что ничего он не сделает, если я всё же не послушаюсь его. Интересно, почему?
С улыбкой на губах я поднялся на крышу.
— Здравствуйте.
— Хм.
Мне нравится здешняя атмосфера. Мне нравится здешнее спокойствие. И брюнет с тонфа, мне как ни странно, не страшен. Может, потому что он один?
***
Вопреки тому, что говорила мне интуиция (а она говорила, что брюнет ничего мне не сделает, если я вернусь), он избил меня и ушёл, сказав что-то про «чёртово травоядное».
Я остался один, лёжа на крыше и смотря на чистое голубое небо. Солнце жаркое. Печёт.
Не могу двинуться. Тело не слушается.
— ….
Усилием воли я улыбнулся. Начал смеяться.
И всё же… мне очень понравилось спать на крыше.
***
Я не ходил в школу неделю. Лечился. Соврал маме, что заболел и у меня появилась температура. Просил не заходить в комнату.
Но мама забеспокоилась и принесла мне еду. Увидела не зажившие раны, начала допрашивать. Я еле убедил её, что повздорил с одним парнем и по-мужски решил выяснять отношения. Ха-ха. Она поверила и укорила, сказав, чтобы я больше ни с кем не ссорился. Порадовалась за бурную молодость.
Чай был горячим. Жжёт.
Рад, что дальше рукавов мама ничего не увидела...
Я заставил её волноваться обо мне…
Прискорбно.
***
Во время «больничного» мысли часто возвращались к заброшенному зданию. К небу, к парню с тонфами. Кстати, откуда у него тонфа? Это не противозаконно? Если бы мне дали бы возможность попросить у Бога о чем-нибудь, я бы попросил отнять у брюнета, что спит на крыше, его тонфа.
С ними раны дольше заживают.
Попросить перестать меня бить не хватило бы смелости. Привык уже. Думаю, перестанут бить — собой перестану быть.
Не мазохизм ли?
Неделю мне спалось плохо.
Радовало отсутсвие домашнего задания и презирающего меня взгляда учителей.
Но мамин поцелуй на ночь радовал больше всего.
***
После недели отдыха я радостно отправился в школу.
Честно говоря, в школу не хотелось.
Хотелось пойти в "убежище" и нормально выспаться. Почувствовать то тепло и увидеть спокойный сон.
В школе ничего за неделю не изменилось. Тут даже за десять лет ничего не изменится.
Намимори - это Намимори. Место, где время течёт неизбежно медленно. Новости страны в последнюю очередь дойдут сюда, и даже если дойдут, вряд ли кого-то что-либо забеспокоит.
Одноклассники встретили меня: кто с насмешками, кто с сочувствием, а кто совсем не обратил внимания.
Ничего не изменилось.
Просидел уроки. Задумался.
Интересно, брюнет с тонфа - школьник? На нём была форма Намимори. Он прогуливает? Никогда раньше не видел его.
Хотя, если подумать, из-за своих проблем я совсем не обращал ни на кого внимания. Не замечал всего, что происходило в школе и, тем более, за её пределами.
Наверное, он старшеклассник.
***
- Здравствуйте.
Брюнет удивился. На этот раз точно.
На этот раз эмоции на его лице были заметны и я понял, что он удивился.
Полежав немного, он встал и решив меня не бить просто ушёл, оставив меня одного.
- Спасибо.
Почему-то мне стало грустно.
Я всегда был одиночкой. Никогда ни с кем не дружил и вместо того, чтобы найти поддержку в ком-либо, справлялся со всем один и в конце концов, начал бояться толп.
Но что же это?
Мне не понравилось быть на крыше одному. Присутствие брюнета радовало, успокаивало.
Я захотел подружиться с ним.
Первый раз в жизни я захотел с кем-то заговорить.
Мне не достаточно одного "здравствуйте".
Я решил, что по-немногу по-немногу буду сближаться с брюнетом в форме Намимори.
Возможно, если я подружусь с ним, моя жизнь станет ярче.
а пока... начну с обыкновенного приветствия.
- Здравствуйте, добрый день!
Может, никчёмность излечима?
Часть 3
Моё, не скажу, что любимое, но и не ненавистное место в Намимори — это крыши. Скорее самые высокие точки, где никто не проводит время. С них можно наблюдать за другими, спать, а еще… смотреть на небо.
Я люблю смотреть на небо. Смотря на него, я получаю какое-то необъяснимое удовольствие. Я могу смотреть часами, целыми сутками и не заметить, как проходит время. Такое часто бывало, и я совсем не против. Наоборот, во время уроков у меня появляется неодолимое желание направиться к крыше и лечь там.
Меня могут посчитать странным, меня и считают странным человеком. Но на их мнения мне плевать. Какая разница, что о тебе подумают? Я старшеклассник и волен делать, что угодно моей душе. Это моя жизнь.
Люди, тратящие время для обсуждения чьей-то жизни за их спинами, никчёмны и раздражительны. Я избиваю таких каждый день. Каждый раз, когда вижу. Каждый раз, когда они меня раздражают. А раздражают они — всегда.
Я — хищник. Я люблю одиночество. И ненавижу, когда его у меня отнимают…
*** ***
Недавно ко мне зачастил один парень…
В первый раз он появился на крыше в понедельник пятого числа.
Почему я запомнил это число? Потому что тот день был мой день рождения. Все просто.
Такой долгожданный для травоядных праздник я проводил в одном из излюбленных мною крыш города — крыше заброшенного десятью годами здания Намимори. Крыше, куда обычно никто не приходит. Обычно…
Я спал, когда он вошёл. Проснулся, когда услышал скрип двери.
У меня отличное чутьё. Бывало, что я просыпался от звука падения лепестка розы на пол. В тот день не повезло мужчине, проходящему рядом, ведь настроение после сна у меня было паршивое. Я избил его. Сломал ребра и зубы.
Дальше вспоминать, что с ним случилось, бесполезно. Не вспомню. Да и нет необходимости. Насчёт меня, со мной ничего не случилось. Родители — влиятельные люди.
Я и родителей считаю травоядными… Но это совсем другой разговор.
Парень поздоровался и встал как вкопанный по стойке смирно. Избить его желания, как бы это не было странным, не появилось.
Думаю, из-за внешности незваного гостя.
Помятая рубашка. Раны. Синяки.
И, как посмотрю, стоять ему тоже тяжело.
— Здравствуйте.
Как-никак пятого у меня был день рождения. И решив пожалеть травоядное, я снова лег спать. Но он не ушёл. Я чувствовал, что травоядное даже не сдвинулся с места.
Что ему нужно? Почему не уходит?
Я зевнул.
Пофиг. Пусть стоит.
Проснувшись, я ушёл. Он же спал.
Чудик.
***
На следующий день он объявился снова. И снова с такими же ранами. Точнее, с новыми кровоточащими ранами.
Его избивают каждый день? Пф!
Так и у меня желание побить его исчезло. Мою работу кто-то уже усердно выполнил.
«Травоядное. Никчёмное травоядное».
Он поздоровался и стал чего-то ждать, не сдвинувшись с места.
Я фыркнул и продолжил смотреть на небо. Небо завораживает. Небо успокаивает.
Через какое-то время, сам того не заметив, я заснул. Было спокойно. Тепло.
Тепло? Странно. И даже…
Я проснулся.
Каштановые волосы. Карамельный запах.
…приятно.
На этот раз я избил травоядное.
Посмел лечь рядом со мной и заснуть. Такого в моей жизни еще не случалось.
«Чертово травоядное».
***
Вопреки ожиданиям, шатен вернулся и на следующий день. Он поздоровался и снова стал ждать, как я понял, момента, когда я засну.
Я молча встал и избил его тонфами.
Ненавижу, когда на крыше есть кто-то кроме меня. Раздражает. Тем более, если кто-то — травоядное.
***
На следующий день он не пришёл. Я вздохнул с облегчением и снова занял территорию крыши.
Поспал.
Посмотрел на небо.
Почувствовал некий укол в сердце. Незаметное недовольство.
Потом я плюнул на все свои ощущения и направился домой.
Но, как оказалось, на следующий день он тоже не пришёл...
***
Я даже не знаю, чем зацепило меня то травоядное. Я и видел его только три раза в жизни.
Почему-то с того дня, как он прекратил приходить на крышу, моё обыкновенное спокойствие исчезло.
На крыше я чувствовал себя неуютно.
Странно.
Спустя неделю я (чёрт его знает, почему) отправился патрулировать часть территории Намимори, где учатся средние классы. Увидел его.
Разозлился на себя. Потому что...
Успокоился.
Чертыхнулся и повернул обратно.
***
Обещал себе не поддаваться непонятному порыву снова и буквально следить за никчёмным травоядным. Главное, он меня не заметил, поэтому я спокоен.
Последние две недели я не думал о нём.
Но скоро...
- Здравствуйте. - ... он вернулся.
И я удивился. Честно сказать, это было неожиданно, потому что за всё это время я успел забыть о его существовании. Порыв - и есть порыв. Неожиданно появляется и так же неожиданно исчезает.
Одно меня порадовало - такого же странного чувства облегчения, когда я увидел его в прошлый раз, не было. Покачал головой: я не становлюсь травоядным. Порыв, всего лишь порыв...
Увидев раненную рожу травоядного, я почувствовал раздражение. Он всё ещё даёт избивать себя.
***
— Здравствуйте.
Я глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Этот парень достаёт меня целый месяц.
Спустя неделю избиваний я понял, что бить его бесполезно. Ему пофиг. Залечится – вернётся обратно
раздражать мои нервы.
Но даже после того, как я понял, что парень никуда с крыши не денется, что бы я не предпринял, мне уходить тоже не хотелось.
Я и не уходил, продолжая иногда избивать его.
В какой-то степени мне даже нравилось проводить с ним время. Он не мешает вовсе. А чувство того, что рядом кто-то есть перестало раздражать как это бывало раньше.
Я просто смотрел на небо как всегда, иногда засыпал, слыша тихие копошения слева от меня.
И играл, делая вид, что он меня всё же бесит. Скорее я сам не хотел признавать, что начинаю симпатизировать травоядному.
"Травоядное"? Если вспомнить... за целый месяц я реже стал говорить это слово.
***
В какой-то момент мне захотелось узнать кто он. А раз захотелось...
— Имя. - мне достаточно просто спросить.
Парень удивленно моргнул большими глазами и странно посмотрел на меня.
— Имя.
Спохватился, когда увидел, как я вытаскиваю тонфа — большим терпением я никогда не хвастался. Если раздражает — просто избей до полусмерти.
— Савада Тсунаёши!
Голос дрожит.
Боится. Тогда зачем приходит? Умереть хочет?
И вообще когда он начал бояться избиения? Раньше стоял и ждал неминуемой участи, упорно вглядываясь в землю.
Если присмотреться и ран на теле стало меньше. Я ухмыльнулся. Травоядное начинает звереть. Да и ссадины на руках вовсе не из-а того, что его избивали - он сам избивал кого-то.
Неужто терпение лопнуло?
— Можешь садиться, больше бить не буду.
— ….
Он покачал головой, не веря моим словам.
- Садись. Савада. Тсунаёши.
Пискнул что-то себе под нос.
Присел рядом.
И улыбнулся...
А моё сердце ёкнуло.
Скверно.
***
— Здравствуйте.
— Здравствуй.
Зверёк сел рядом со мной и стал жевать булочку. Я смотрел на небо.
— Почему вы всё время смотрите на небо?
Я закрыл глаза.
— Не твоё дело.
Почувствовал, что он начал покачиваться вперёд и назад.
Вперед. Назад. Вперед.
— А почему вы всё время проводите на крыше?
Назад.
— А почему ты сюда приходил, несмотря на то, что я тебя избивал?
Вперед.
Парень хихикнул.
— Не ваше дело.
Назад.
Я открыл глаза.
— Зверёк. Совсем страх потерял.
Оскал. И тонфа в руках.
Он встал и за мгновенье оказался в нескольких метрах от меня.
— Хиии! Не бейте, пожалуйста. Мне за сегодня итак достаточно!
Я улыбнулся. Нахохлившийся зверёк. Надутые губы.
— Не буду.
Он недоверчиво сощурил глаза, маленькими шагами вернулся обратно. Сел рядом.
- Мне с вами спокойно.
— Хм?
— Рядом с вами не так страшно. Вы не такой, как они. Хоть вы и бьёте меня, я чувствую что и вам тоже больно.
— Мне? Больно?
Я фыркнул.
— Мне не бывает больно. Никогда.
— Я думаю, что это не так. Не знаю почему, но чувствую. Я в этом уверен! Когда вы били меня, вам было больно. Наверное, когда вы бьёте других, вам тоже б…
Я рассмеялся.
— …ольно.
Впервые за долгие годы. Смеялся громко, не останавливаясь.
Вроде бы и причины нет. Но мне было смешно. Да и все равно почему. Главное в тот день, в ту минуту я смеялся.
Зверёк кажется смутился. Покраснел.
— Хватит! Я не шутил!
Отсмеявшись, я успокоился.
Мне. Было. Больно?
Ха!
Снова тянет на смех.
Я всегда избивал травоядных. Всегда. И никогда не думал, что от этого может быть плохо.
— Всё. Я не смеюсь.
— Да ну вас, Хибари-сан. Всегда вы так. Из-за вас я чувствую себя неловко. Как будто что-то нелепое сказал.
— А ты и говоришь нелепые вещи. Такие, что от них хочется смеяться.
— У вас красивый смех. И это первый раз, когда я услышал его.
Сменил тему. И кажется, я тоже смутился.
Оба смущённые мы легли смотреть на небо. Голубое необъятное небо. На старой крыше заброшенного десятью годами здания в небольшом и ни чем не привлекательном городке Намимори…
Удалять полностью не хочется, поэтому оставлю его здесь
Часть 1
«Я никчёмен»...
В памяти всплывает никчёмное признание никчёмного дня никчемного месяца и года.
Лёгкая улыбка. Снисходительный голос. Жалеющий взгляд.
«Извини, но я не могу принять твоё признание. У меня есть парень, так что… прости».
И бег в противоположную сторону.
Подтекст: извини, но ты никчёмен, поэтому я не буду с тобой встречаться.
Цель: Убежать.
Причина: моя никчёмность.
Цель достигнута, причина не указана, подтекст понят.
У нёё не было парня, об этом говорила вся школа. И я это знал.
Наглая и глупая ложь. Можно было и правду сказать. Даже если и было бы больно. Так ведь больнее.
«Я никчёмен. И жизнь моя никчёмна».
Сколько раз я повторил это слово? Казалось бы, должно надоесть. Но ведь не надоедает.
Само слово произносится за полтора секунды. Вспоминаю о нём я каждые пять минут, когда мне приспичит споткнуться об пол. Невозможно? В моём случае возможно.
За час я могу заявить всему миру о никчёмности двенадцать умноженное на энное число раз. А за сутки… ммм… не хочу думать. Вроде плюс минус двести раз. Или триста. В общем, не важно.
Моя жизнь никчёмна, она кричит о бесполезности существования на Земле человека по имени Савада Тсунаёши. Савада Тсунаёши — это я. Приятно познакомиться.
Живу я в самой обычной квартире в самом обычном и ничем не привлекательном городе Намимори.
Жизнь никчёмного человека вряд ли кого-нибудь заинтересует, но даже таким людям хочется рассказать о себе. Я ведь имею на это право? Так ведь?
Ненавижу толпы людей. Они всегда кучкуются в определенных местах и болтают ни о чём, портя вокруг себя воздух.
Думаю, моя ненависть к ним связана с моим ничтожеством. Ведь для простого человека толпы ассоциируются со словами «новые знакомства», «дружба», «веселье», «любовь». А для меня: злость, ненависть, обида, стыд.
И страх.
Люди страшны. Упадешь — засмеют. Споткнёшься — еще раз поставят подножку. Ляпнешь что-то не то — побьют. Не понравишься — игнорируют. Сделаешь что-то не то — проклянут. А так и до убийства не далеко.
Я боюсь людей. Уверен, всякий будет бояться, если каждый день его приветствуют кулаками, называют по имени, добавляя в начале «Никчёмный» и провожают насмешками. Иногда в подарок снова бьют.
Сегодня так и было. Узнав о моём неудачном признании девушке, которую я любил целых два года, ребята решили меня «поздравить». От «подарка» я не смог отказаться. Сил не хватило. И воли.
Я принял его с раскрытыми объятиями. И постарался улыбнуться — ведь, как-никак, «подарки» принимают с улыбкой на губах.
Чёрт. А ведь больно, гады.
Недавно я узнал о заброшенном здании позади школы. Когда ты никчёмен, быстро учишься становиться незаметным, прятаться и подслушивать.
Я подслушал разговор девушек, сидя в тёмном углу и кушая булочку за триста йен, и решил, что неплохо будет сходить туда.
После уроков меня побили. Я привык, но кровотечение нужно остановить. Мама забеспокоится, если увидит. Хотя я уже научился прятать раны так, что она их никогда в жизни не увидит. Я люблю маму, не хочу её тревожить.
Я направился в аптеку, купил перекись водорода и пластыри. Много пластырей.
Постоял на месте, подумал.
Можно вернуться домой, но там мне нечего делать и что-то желания особого тоже нет. Можно пойти прогуляться, но не в таком виде. Засмеют.
А еще… можно пойти в заброшенное здание и отдохнуть там.
Так и решили вопросы.
Заброшенное здание. Краска выцвела, окна сломались и полы состарились. Не то чтобы я боялся призраков, ёкай и всякой нечисти, но здание внушало страх. Если я поднимусь на второй и третьи этажи, нет стопроцентной гарантии, что пол не обвалится и я не попрощаюсь с жизнью в ту же секунду раз и навсегда.
На мгновенье в мозгу появилась мысль развернуться и пойти домой, но я помотал головой. Раны ждать не будут, да и я устал ходить. На долго моих сил не хватит. А до дома шагать как минимум полчаса.
Поправив рюкзак, я вошёл внутрь здания.
Темно. Сыро.
Спокойно.
Прошагал несколько метров и увидел старую лестницу. Поднялся на второй этаж. На третий. Дошёл до крыши.
Крыша — самое лучшее место в любом здании каким бы оно не было: старым ли или новым. Если хочешь отдохнуть — лезь наверх, на самую верхушку. Там всегда спокойно и красиво. Когда мне было плохо, я всегда искал уединения и находил его на крыше школы. Восстанавливал силы. Однако спустя неделю туда зачастили другие ученики, с целью пообедать или прогулять уроки. Мне пришлось уйти и не возвращаться.
Здесь же, в заброшенном здании, вряд ли кто-то станет мешать мне. Ведь заброшенное здание на то и заброшенное, что его бросили, кинули. Людей тут по правилу быть не должно. Блеск. Самое то для никчёмного меня.
Вопреки моим желаниям на крыше кто-то был. И этот кто-то спал.
То был очень красивый парень. Брюнет.
Не скажу, что я разбираюсь в мужской красоте, но судя моему идеалу мужчины, я бы не отказался поменяться с ним телами. У него оно мускулистое, сильное. У меня же хилое и слабое. Я бы обрадовался.
Красота лежащего парня была не мужской и даже не мальчишеской красотой. Она была особенной. Наверное, видя этого человека, появляются такие же ощущения, как при виде картины, или статуи. Возможно, манекена. Так и есть. Манекен.
Рядом с ним моя никчёмность становится только ярче. Сила сравнения велика. Если поставить рядом красивого парня и очень красивого парня, то красивый покажется некрасивым.
В моём случае контраст намного сильнее.
Я не хочу, чтобы меня окружали красивые люди, но и не хочу, чтобы окружали некрасивые. Из того и другого случаев появятся проблемы. А у меня их итак предостаточно. Лишние мне не нужны.
Когда я открыл дверь, она скрипнула. Не успел я вдоволь налюбоваться спящим парнем, как он перестал быть спящим.
— Здравствуйте.
Единственное, что пришло в голову — поздороваться.
Виновато воспитание. Когда не знаешь, что делать, просто прояви вежливость и поздоровайся. Так меня учили.
— ….
Моё приветствие проигнорировали.
Парень нахмурился, осмотрел меня с ног до головы. Я съежился.
Затем он зевнул и снова закрыл глаза. Решил поспать.
Я же просто стоял и смотрел за ним. Обидно, конечно, что меня игнорируют. Но спасибо, что не выгнали.
Через пятнадцать минут дыхание брюнета выровнялось и я наконец расслабился. Сел недалеко от него и начал обрабатывать раны. До того как парень уснул, я просто не мог позволить себе сесть и поэтому неподвижно стоял у дверей.
Раны щиплет. Больно. Терпимо.
Я сижу, обрабатываю раны.
Он лежит справа от меня. Спит.
Странные ощущения.
Повосхищаться видом с крыши мне не удалось. Я восхищался парнем, спокойно спящим недалеко от меня и игнорирующим моё существование.
Обидно.
Спасибо.
Закончив с заклеиванием пластырей, я тоже лёг спать.
Ветер. Слабое свечение солнца. Облака. Спокойно.
Когда я проснулся спящего брюнета не было. Он ушёл.
Мне ничего не осталось как тоже взять курс на выход из здания. Домой.
Часть 2
На следующий день я снова направился в заброшенное здание. Не могу сказать почему мне захотелось вернуться туда, или с какой целью я вообще туда иду. Что буду делать, если всё же окажусь там. И как мне быть, если встречу того странного брюнета. Я не знаю.
Мне просто захотелось. Меня тянет туда, как магнитом. И ничего с этим желанием не могу поделать. Не хочу.
После школы меня побили. Вооружившись маленькой аптечкой я пошел в заброшенное здание.
Раньше мне было больно, когда меня били. Часто я плакал. В заднем дворе. Дома. Перед сном, лежа в кровати.
Хотел стать сильнее и отомстить за свои раны. Хотел научиться драться.
Но что даст мне сила? Я просто стану одним из них. Стану частью «толпы», которой боюсь до чертиков сам. Не хочу. Лучше потерплю.
При второй встрече здание не казалось страшным. В какой-то степени оно стало милее и даже спокойнее. Где-то в душе я чувствовал, что здесь я могу успокоиться, могу укрыться от людей.
«Убежище». Так и буду теперь его называть.
Я открыл дверь и вошёл.
Скрипнула дверь. Скрипнул пол. Поднялась пыль. Я уверенно поднялся на лестницу и дошёл до самой крыши здания школы.
Он был там. Лежал так же, как и вчера. Немного непонятный парень. Даже места не поменял.
— Здравствуйте.
Я знал, что он заметил, как я вошёл. Знал, что не замечает специально.
Мне же лучше.
Брюнет сладко зевнул и совсем не обратил на меня внимания.
Я стал ждать. Мне нравилось эта ситуация. Он делает вид будто не замечает меня. Я жду пока он заснёт, тогда и успокоюсь.
Каждый сам за себя. Достаточно одного моего «здравствуйте».
Я стоял и смотрел на брюнета.
Почему? Никто не запрещает, вот и смотрю.
Красивый. И совсем не страшный.
Я боюсь людей. Но этот парень не похож на них. Вот хотя бы своим поведением.
Не знаю, как повели бы себя люди из «толпы», но уж точно не так, как повел себя при первой встрече брюнет, лежащий передо мной. Он странный.
Дыхание брюнета выровнялось, грудь медленно поднялась и опустилась при определенном промежутке времени. Я выдохнул и уселся на землю. Стал обрабатывать раны. А после любоваться небом.
Не заметил, как уснул. Снилось что-то спокойное и приятное. Я плавал в океане, а вода, что странно, была довольно тёплой… Редко мне снятся хорошие сны. Наверное, это место виновато.
Проснулся я от сильного удара в бок. Такого сильного, что моё тело отлетело на несколько метров и стукнулось об стену.
— Иттееее…
Раны еще болели, а удар был сильным. Я вцепился руками в бок и поднял голову на возвышавшийся надо мной силуэт.
— Травоядное.
Голос был полон презрения и злости. Непонятно отчего брюнет злился на меня.
От страха я медленно полз назад, в сторону двери. На выход.
Мне хотелось иронически посмеяться. Первым словом, которое он сказал, стало «травоядное». Почему именно «травоядное»?
Где «Как тебя зовут?» и «Как дела?». Имеются ввиду обыкновенные клише, которые были бы в нашей ситуации к месту. Или «Никчёмный». Да, со мной часто так и знакомились. Смеялись, и говорили что-то вроде «Эй, никчёмный, скажи своё имя!» И я называл. А что мне оставалось делать? Всё равно бы узнали. А если и нет, то на следующий день мне пришлось бы ходить с еще большим количеством синяков.
«Травоядное». Хе.
Оригинально. Это должно приниматься как оскорбление, так ведь? Но раз я был ничтожеством, мне показалось, что меня повысили. Смешно, но правда.
Брюнет побил меня, вытащив из рукавов тонфа. Потом ушёл, сказав, чтобы я больше и шагом не вступал на его территорию.
Удары у него сильные. Но…
Раньше мне было больно. Сейчас же - нет.
Мне было на всё плевать. На одноклассников, издевающихся надо мной, на девушек, вечно хихикающих за их спинами, на Киоко, иногда жалеющим взглядом смотрящей на меня, на учителей, не упускавших момент унизить меня и на хулиганов, встретившихся во время обеда и кинувших моё бенто на пол.
Я выдержал еще один день.
Мне было на всех плевать. Ведь после уроков я отправлюсь «туда«…
Просидев нужное время в школе, я сразу же направился в заброшенное здание.
Мне было на всё равно на боль, что оставил тот парень с тонфа. Издевки я вытерплю. И боль тоже. Привыкаешь ко всему, но, конечно, для этого нужно время. Я свой срок просидел и заслужил на свой характер немного пофигизма.
Парень с тонфа был на меня зол, но я не знаю из-за чего. Он сказал, чтобы я не возвращался на крышу, но мне кажется, что ничего он не сделает, если я всё же не послушаюсь его. Интересно, почему?
С улыбкой на губах я поднялся на крышу.
— Здравствуйте.
— Хм.
Мне нравится здешняя атмосфера. Мне нравится здешнее спокойствие. И брюнет с тонфа, мне как ни странно, не страшен. Может, потому что он один?
Вопреки тому, что говорила мне интуиция (а она говорила, что брюнет ничего мне не сделает, если я вернусь), он избил меня и ушёл, сказав что-то про «чёртово травоядное».
Я остался один, лёжа на крыше и смотря на чистое голубое небо. Солнце жаркое. Печёт.
Не могу двинуться. Тело не слушается.
— ….
Усилием воли я улыбнулся. Начал смеяться.
И всё же… мне очень понравилось спать на крыше.
Я не ходил в школу неделю. Лечился. Соврал маме, что заболел и у меня появилась температура. Просил не заходить в комнату.
Но мама забеспокоилась и принесла мне еду. Увидела не зажившие раны, начала допрашивать. Я еле убедил её, что повздорил с одним парнем и по-мужски решил выяснять отношения. Ха-ха. Она поверила и укорила, сказав, чтобы я больше ни с кем не ссорился. Порадовалась за бурную молодость.
Чай был горячим. Жжёт.
Рад, что дальше рукавов мама ничего не увидела...
Я заставил её волноваться обо мне…
Прискорбно.
Во время «больничного» мысли часто возвращались к заброшенному зданию. К небу, к парню с тонфами. Кстати, откуда у него тонфа? Это не противозаконно? Если бы мне дали бы возможность попросить у Бога о чем-нибудь, я бы попросил отнять у брюнета, что спит на крыше, его тонфа.
С ними раны дольше заживают.
Попросить перестать меня бить не хватило бы смелости. Привык уже. Думаю, перестанут бить — собой перестану быть.
Не мазохизм ли?
Неделю мне спалось плохо.
Радовало отсутсвие домашнего задания и презирающего меня взгляда учителей.
Но мамин поцелуй на ночь радовал больше всего.
После недели отдыха я радостно отправился в школу.
Честно говоря, в школу не хотелось.
Хотелось пойти в "убежище" и нормально выспаться. Почувствовать то тепло и увидеть спокойный сон.
В школе ничего за неделю не изменилось. Тут даже за десять лет ничего не изменится.
Намимори - это Намимори. Место, где время течёт неизбежно медленно. Новости страны в последнюю очередь дойдут сюда, и даже если дойдут, вряд ли кого-то что-либо забеспокоит.
Одноклассники встретили меня: кто с насмешками, кто с сочувствием, а кто совсем не обратил внимания.
Ничего не изменилось.
Просидел уроки. Задумался.
Интересно, брюнет с тонфа - школьник? На нём была форма Намимори. Он прогуливает? Никогда раньше не видел его.
Хотя, если подумать, из-за своих проблем я совсем не обращал ни на кого внимания. Не замечал всего, что происходило в школе и, тем более, за её пределами.
Наверное, он старшеклассник.
- Здравствуйте.
Брюнет удивился. На этот раз точно.
На этот раз эмоции на его лице были заметны и я понял, что он удивился.
Полежав немного, он встал и решив меня не бить просто ушёл, оставив меня одного.
- Спасибо.
Почему-то мне стало грустно.
Я всегда был одиночкой. Никогда ни с кем не дружил и вместо того, чтобы найти поддержку в ком-либо, справлялся со всем один и в конце концов, начал бояться толп.
Но что же это?
Мне не понравилось быть на крыше одному. Присутствие брюнета радовало, успокаивало.
Я захотел подружиться с ним.
Первый раз в жизни я захотел с кем-то заговорить.
Мне не достаточно одного "здравствуйте".
Я решил, что по-немногу по-немногу буду сближаться с брюнетом в форме Намимори.
Возможно, если я подружусь с ним, моя жизнь станет ярче.
а пока... начну с обыкновенного приветствия.
- Здравствуйте, добрый день!
Может, никчёмность излечима?
Часть 3
Моё, не скажу, что любимое, но и не ненавистное место в Намимори — это крыши. Скорее самые высокие точки, где никто не проводит время. С них можно наблюдать за другими, спать, а еще… смотреть на небо.
Я люблю смотреть на небо. Смотря на него, я получаю какое-то необъяснимое удовольствие. Я могу смотреть часами, целыми сутками и не заметить, как проходит время. Такое часто бывало, и я совсем не против. Наоборот, во время уроков у меня появляется неодолимое желание направиться к крыше и лечь там.
Меня могут посчитать странным, меня и считают странным человеком. Но на их мнения мне плевать. Какая разница, что о тебе подумают? Я старшеклассник и волен делать, что угодно моей душе. Это моя жизнь.
Люди, тратящие время для обсуждения чьей-то жизни за их спинами, никчёмны и раздражительны. Я избиваю таких каждый день. Каждый раз, когда вижу. Каждый раз, когда они меня раздражают. А раздражают они — всегда.
Я — хищник. Я люблю одиночество. И ненавижу, когда его у меня отнимают…
Недавно ко мне зачастил один парень…
В первый раз он появился на крыше в понедельник пятого числа.
Почему я запомнил это число? Потому что тот день был мой день рождения. Все просто.
Такой долгожданный для травоядных праздник я проводил в одном из излюбленных мною крыш города — крыше заброшенного десятью годами здания Намимори. Крыше, куда обычно никто не приходит. Обычно…
Я спал, когда он вошёл. Проснулся, когда услышал скрип двери.
У меня отличное чутьё. Бывало, что я просыпался от звука падения лепестка розы на пол. В тот день не повезло мужчине, проходящему рядом, ведь настроение после сна у меня было паршивое. Я избил его. Сломал ребра и зубы.
Дальше вспоминать, что с ним случилось, бесполезно. Не вспомню. Да и нет необходимости. Насчёт меня, со мной ничего не случилось. Родители — влиятельные люди.
Я и родителей считаю травоядными… Но это совсем другой разговор.
Парень поздоровался и встал как вкопанный по стойке смирно. Избить его желания, как бы это не было странным, не появилось.
Думаю, из-за внешности незваного гостя.
Помятая рубашка. Раны. Синяки.
И, как посмотрю, стоять ему тоже тяжело.
— Здравствуйте.
Как-никак пятого у меня был день рождения. И решив пожалеть травоядное, я снова лег спать. Но он не ушёл. Я чувствовал, что травоядное даже не сдвинулся с места.
Что ему нужно? Почему не уходит?
Я зевнул.
Пофиг. Пусть стоит.
Проснувшись, я ушёл. Он же спал.
Чудик.
На следующий день он объявился снова. И снова с такими же ранами. Точнее, с новыми кровоточащими ранами.
Его избивают каждый день? Пф!
Так и у меня желание побить его исчезло. Мою работу кто-то уже усердно выполнил.
«Травоядное. Никчёмное травоядное».
Он поздоровался и стал чего-то ждать, не сдвинувшись с места.
Я фыркнул и продолжил смотреть на небо. Небо завораживает. Небо успокаивает.
Через какое-то время, сам того не заметив, я заснул. Было спокойно. Тепло.
Тепло? Странно. И даже…
Я проснулся.
Каштановые волосы. Карамельный запах.
…приятно.
На этот раз я избил травоядное.
Посмел лечь рядом со мной и заснуть. Такого в моей жизни еще не случалось.
«Чертово травоядное».
Вопреки ожиданиям, шатен вернулся и на следующий день. Он поздоровался и снова стал ждать, как я понял, момента, когда я засну.
Я молча встал и избил его тонфами.
Ненавижу, когда на крыше есть кто-то кроме меня. Раздражает. Тем более, если кто-то — травоядное.
На следующий день он не пришёл. Я вздохнул с облегчением и снова занял территорию крыши.
Поспал.
Посмотрел на небо.
Почувствовал некий укол в сердце. Незаметное недовольство.
Потом я плюнул на все свои ощущения и направился домой.
Но, как оказалось, на следующий день он тоже не пришёл...
Я даже не знаю, чем зацепило меня то травоядное. Я и видел его только три раза в жизни.
Почему-то с того дня, как он прекратил приходить на крышу, моё обыкновенное спокойствие исчезло.
На крыше я чувствовал себя неуютно.
Странно.
Спустя неделю я (чёрт его знает, почему) отправился патрулировать часть территории Намимори, где учатся средние классы. Увидел его.
Разозлился на себя. Потому что...
Успокоился.
Чертыхнулся и повернул обратно.
Обещал себе не поддаваться непонятному порыву снова и буквально следить за никчёмным травоядным. Главное, он меня не заметил, поэтому я спокоен.
Последние две недели я не думал о нём.
Но скоро...
- Здравствуйте. - ... он вернулся.
И я удивился. Честно сказать, это было неожиданно, потому что за всё это время я успел забыть о его существовании. Порыв - и есть порыв. Неожиданно появляется и так же неожиданно исчезает.
Одно меня порадовало - такого же странного чувства облегчения, когда я увидел его в прошлый раз, не было. Покачал головой: я не становлюсь травоядным. Порыв, всего лишь порыв...
Увидев раненную рожу травоядного, я почувствовал раздражение. Он всё ещё даёт избивать себя.
— Здравствуйте.
Я глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Этот парень достаёт меня целый месяц.
Спустя неделю избиваний я понял, что бить его бесполезно. Ему пофиг. Залечится – вернётся обратно
раздражать мои нервы.
Но даже после того, как я понял, что парень никуда с крыши не денется, что бы я не предпринял, мне уходить тоже не хотелось.
Я и не уходил, продолжая иногда избивать его.
В какой-то степени мне даже нравилось проводить с ним время. Он не мешает вовсе. А чувство того, что рядом кто-то есть перестало раздражать как это бывало раньше.
Я просто смотрел на небо как всегда, иногда засыпал, слыша тихие копошения слева от меня.
И играл, делая вид, что он меня всё же бесит. Скорее я сам не хотел признавать, что начинаю симпатизировать травоядному.
"Травоядное"? Если вспомнить... за целый месяц я реже стал говорить это слово.
В какой-то момент мне захотелось узнать кто он. А раз захотелось...
— Имя. - мне достаточно просто спросить.
Парень удивленно моргнул большими глазами и странно посмотрел на меня.
— Имя.
Спохватился, когда увидел, как я вытаскиваю тонфа — большим терпением я никогда не хвастался. Если раздражает — просто избей до полусмерти.
— Савада Тсунаёши!
Голос дрожит.
Боится. Тогда зачем приходит? Умереть хочет?
И вообще когда он начал бояться избиения? Раньше стоял и ждал неминуемой участи, упорно вглядываясь в землю.
Если присмотреться и ран на теле стало меньше. Я ухмыльнулся. Травоядное начинает звереть. Да и ссадины на руках вовсе не из-а того, что его избивали - он сам избивал кого-то.
Неужто терпение лопнуло?
— Можешь садиться, больше бить не буду.
— ….
Он покачал головой, не веря моим словам.
- Садись. Савада. Тсунаёши.
Пискнул что-то себе под нос.
Присел рядом.
И улыбнулся...
А моё сердце ёкнуло.
Скверно.
— Здравствуйте.
— Здравствуй.
Зверёк сел рядом со мной и стал жевать булочку. Я смотрел на небо.
— Почему вы всё время смотрите на небо?
Я закрыл глаза.
— Не твоё дело.
Почувствовал, что он начал покачиваться вперёд и назад.
Вперед. Назад. Вперед.
— А почему вы всё время проводите на крыше?
Назад.
— А почему ты сюда приходил, несмотря на то, что я тебя избивал?
Вперед.
Парень хихикнул.
— Не ваше дело.
Назад.
Я открыл глаза.
— Зверёк. Совсем страх потерял.
Оскал. И тонфа в руках.
Он встал и за мгновенье оказался в нескольких метрах от меня.
— Хиии! Не бейте, пожалуйста. Мне за сегодня итак достаточно!
Я улыбнулся. Нахохлившийся зверёк. Надутые губы.
— Не буду.
Он недоверчиво сощурил глаза, маленькими шагами вернулся обратно. Сел рядом.
- Мне с вами спокойно.
— Хм?
— Рядом с вами не так страшно. Вы не такой, как они. Хоть вы и бьёте меня, я чувствую что и вам тоже больно.
— Мне? Больно?
Я фыркнул.
— Мне не бывает больно. Никогда.
— Я думаю, что это не так. Не знаю почему, но чувствую. Я в этом уверен! Когда вы били меня, вам было больно. Наверное, когда вы бьёте других, вам тоже б…
Я рассмеялся.
— …ольно.
Впервые за долгие годы. Смеялся громко, не останавливаясь.
Вроде бы и причины нет. Но мне было смешно. Да и все равно почему. Главное в тот день, в ту минуту я смеялся.
Зверёк кажется смутился. Покраснел.
— Хватит! Я не шутил!
Отсмеявшись, я успокоился.
Мне. Было. Больно?
Ха!
Снова тянет на смех.
Я всегда избивал травоядных. Всегда. И никогда не думал, что от этого может быть плохо.
— Всё. Я не смеюсь.
— Да ну вас, Хибари-сан. Всегда вы так. Из-за вас я чувствую себя неловко. Как будто что-то нелепое сказал.
— А ты и говоришь нелепые вещи. Такие, что от них хочется смеяться.
— У вас красивый смех. И это первый раз, когда я услышал его.
Сменил тему. И кажется, я тоже смутился.
Оба смущённые мы легли смотреть на небо. Голубое необъятное небо. На старой крыше заброшенного десятью годами здания в небольшом и ни чем не привлекательном городке Намимори…